Проблема авторства и даты, хоть и важные вещи, но, согласимся, не самоцель. Рано или поздно, отвлекаясь от удивительных, почти детективных историко-литературоведческих проблем, связанных со «Словом о полку Игореве», нужно перейти к самому смыслу поэмы: в чем суть поэмы и что хотел (или хотела) сказать его автор, а ведь это совсем не так очевидно! Следовательно, мы должны теперь задуматься о вещах, которые, как это ни странно, за многие века, прошедшие со времени написания, отнюдь не устарели.
О проблеме взаимоотношения Руси и Степи, потому что именно эта проблема встает перед нами каждый раз, когда мы по вечерам включаем голубой экран. И, конечно, когда книга затрагивает живой нерв, она становится в особенности открытой для споров и критики. И поскольку мне хотелось представить не только свою точку зрения, но по возможности, целый спектр мнений, я вспомнил об одной очень интересной переписке конца семидесятых годов…
В старых этих письмах речь идет еще об одной старой книге: Олжас Сулейменов . Кто помнит то время — вспомнит и ажиотаж вокруг этой книги. Недавно в журнале «Вестник» №23 я наткнулся на статью «Русь и половецкое поле», интервью с Сулейменовым. Значит, тема еще жива. В конце семидесятых, когда мой друг Виктор Сокирко прочитал «Аз и Я», книгу отовсюду изымали как ересь, но ему как-то удалось ее достать. Сокирко думал (ошибочно), что кампанию против Олжаса Сулейменова возглавляет Дмитрий Сергеевич Лихачев, и написал возмущенное послание. Лихачев ответил…
Впервые мы публикуем здесь эти письма. Я ничего не меняю в них. Оставляю повторения, длинноты — ведь прошло уже больше трех десятилетий, они и сами стали историческим документом. И так их и нужно воспринимать.
В.В. Сокирко — Д.С. Лихачеву,
17 августа 1978 года.
Уважаемый Дмитрий Сергеевич! Друзья подарили мне вашу последнюю книгу (в основном из-за 20 страниц критики книги Сулейменова ) — и я с благодарностью прочел ее, однако восторженное отношение к Сулейменову ваша критика рассеять не смогла. Ниже я попытаюсь объяснить, «почему» (уяснить это для себя и для друзей).
Мне кажется, что дальнейшее вам будет читать неприятно, поэтому не обижусь, если вы бросите это письмо в урну без ответа. Для меня важно только, что вы имели возможность узнать отрицательное мнение одного из рядовых читателей. Вкратце мое мнение состоит в следующем: вы правы в мелочах, Сулейменов прав в главном; вы правы в своих частных возражениях, но защищаете громадную неправду, умалчивая о главном.
А теперь объяснения. Украинец по крови, я — русский по языку, воспитанию и культуре, и книгу казахского писателя прочел со стыдом, как заслуженную пощечину своему русскому шовинизму. Воспитанный в ненависти к «поганым половцам и прочим татарам» и, след<овательно>, в презрительном снисхождении к их потомкам, я вдруг услышал свободный голос потомков этих самых «поганых половцев», голос, убедительно ткнувший меня в мерзкие дела моих предков, того же самого Игоря Святославича, а с другой стороны, показавшего славу своих предков — половцев, а самое главное — вскрывшего наш сегодняшний эгоизм, нестерпимое и ничем не обоснованное высокомерие европейца перед азиатом, разоблачившего ту ложь, вернее, искажение исторической правды, на которой только и зиждется его высокомерие.
С самого начала мне было ясно, что многие, если не все, из текстологических доказательств Сулейменова будут высмеяны и отвергнуты, как дилетантские и ошибочные. При такой богатой истории изучения одного письменного памятника, при такой массе толкований и сомнений иначе и быть не может. Но ваша книга в этом смысле не дала ничего нового, она только подтвердила ожидание отрицательной реакции «официальной науки»…
Даже если все эти аргументы будут отвергнуты (а до этого далеко), то и тогда главная правда, высказанная Сулейменовым, останется непоколебленной. А именно: на протяжении многих веков существования ненависти к половцам и степнякам последняя не могла не влиять на переписчиков и продолжает сегодня влиять на интерпретаторов «Слова о полку Игореве», продолжает искажать правду об «игоревом времени»…
Сам автор, наверное, тоже не был беспристрастным, и, возможно, на нем лежит главная ответственность, но и для Сулейменова, и для читателей (кроме вас и ваших коллег) второстепенным вопросом является, кто несет главную ответственность за искажение исторической правды в современном прочтении «Слова»: сам ли древний автор, или средневековые соавторы-переписчики, или современные преемники-толкователи. Гораздо важнее восстановить саму историческую правду, вскрыть и избавиться от вековых искажений ее. И выполнить эту задачу мог только человек совершенно независимый от таких пристрастий или, даже наоборот, придерживающийся противоположных интересов, т.е. не русский, а потомок их врагов, т.е. половцев. Им-то и стал Сулейменов. В «научный» спор прокуроров как бы вошла наконец адвокатом обвиняемая сторона и сказала свое веское слово…
Взаимоотношения Руси и Поля, людской чести и подлости, политика наведения князьями половцев на свою землю в качестве будущего господина-царя (как страшно повторена эта политика потом Иваном Калитой и как помогла она созданию величайшей и могущественнейшей в мире деспотии), история патриотических поисков внешних врагов ради обоснования и укрепления единства, вернее деспотизма, история забвения уроков прошлого — как все это нужно нам, сегодняшним людям, для собственной жизни и поведения!
Книгу Сулейменова сегодня невозможно достать, за нее платят в десятикратном размере, но достать могут не все (впрочем, влияет и указание властей для магазинов — скупать «Аз и Я» не для продажи, а для уничтожения. Об этом я сам слышал в Алма-Ате от продавщицы в книжном).
Простите, но каким контрастом лежит на столе ваша книга — может, одного из лучших наших «словистов». При таком объеме — и такая узость взгляда, такое равнодушие к животрепещущим проблемам, волнующим всех читателей. Какая пустыня! Над важнейшими вопросами нашей истории при чтении вашей книги можно размышлять только против воли автора.
Так, при обсуждении терминов «чести и славы», вернее, осуждении этих «феодальных качеств» в сравнении с благом России я думал о том, сколь далеко завели корни российского рабства еще в те давние, дотатарские времена. И что, прервав княжеские междоусобицы («поиски чести»), Москва прервала и выработку в России чувства личного достоинства и чести и этим обусловила деспотическое развитие. Но ваша книга не стимулирует такие размышления, а забивает их давно известными штампами — о необходимости «единства», о противостоянии «врагам», о вредности браков с половчанками, о гениальности наших предков и недобросовестности всех, кто в этом сомневается, — и морем малоинтересных частностей.
Впрочем, узость содержания и мелкость тем можно извинить, ссылаясь на известную болезнь профессионализма, но глухота к боли нашего половецкого современника непростительна. На всю сулейменовскую боль вы нашли возможным лишь снисходительно проронить насмешливое: «Меня, как русского, очень трогает стремление О.Сулейменова вложить в «Слово о полку Игореве» черты своего, тюркского этноса. Трогают и другие проявления любви О.Сулейменова к «Слову»», хотя знаете о законности этих претензий («А.Н.Робинсон выдвинул… обширно и серьезно аргументированную гипотезу о «Слове» как памятнике культурного пограничья между Русью и Половецкой степью». — Ваши слова!).
Больше всего меня удивляет, почему «Аз и Я» не вызвала отклика в вашей душе, почему вам, русскому, не стало стыдно так же, как мне, как и многим другим русским читателям? А ведь поводов для этого у академической науки не меньше, чем для рядовых читателей… Сейчас книгу Сулейменова уничтожают, его самого заставили выступить с галилеевским отречением в газете. И в таких условиях вы все же считаете возможным выступить с критикой «поверженного половца», со своих академических высот потретировать его как мелкого дилетанта, хотя для рядовых читателей соотношение выглядит обратным…
Бог вам судья. Наверно, я и вправду глуп, что пишу вам это письмо. Но нет, я — русский по языку и культуре и пишу русскому ученому, твердо веря, что среди ученых найдутся люди, способные понять «половецкую правду», подхватить сулейменовское начало. Обязательно найдутся!
В. Сокирко
Д.С. Лихачев — В.В. Сокирко,
6 октября 1978 г.
Уважаемый Виктор Владимирович! Я получил ваше письмо по возвращении в Ленинград только сегодня (6.X.78) и тотчас отвечаю вам. Вы плохо осведомлены во всем, о чем пишете.
1. Почему Сулейменов потомок половцев? Казахи не потомки половцев, хотя и близки к ним этнически.
2. Когда и в чем проявлялось презрение русских к половцам? От половцев оборонялись, воевали с ними, но ни в одном случае я не встречал в древних памятниках презрения к ним.
3. Какое отношение имеют войны XII в. к современности? Все воевали со всеми! Русские в прошлом всегда уважали тех, с кем воевали. Самый высокий памятник на поле Бородина — французам. Знаете ли вы это? Памятник шведам — на поле Полтавской битвы. Прекрасное французское кладбище существовало в Севастополе и пр.
4. Следы половецкого эпоса и тюркские элементы в «Слове о полку Игореве» изучали Пархоменко, Приселков, Мелиоранский, Гордлевский, Корш, Кононов. Сейчас — Робинсон и мн<огие> др<угие> русские ученые. Только они это делали грамотно и со знанием тюркских языков (кроме Робинсона). Тюркских языков Сулейменов не знает. Он человек русской культуры и пишет только по-русски. Но он не знает работ о половцах и о следах пол<овецкого> эпоса.
5. Русские для изучения языков сделали гораздо больше, чем сами тюрки.
6. Шовинизм и презрение к русской науке проявляет именно Сулейменов.
7. Никто (кроме Бородина в опере) не идеализирует Игоря.
8. Стыдно за нападки на русскую науку должно быть именно Сулейменову. Стыдно потому, что он не знает русского востоковедения и его великих традиций, а самоуверенно бранит. Традиции же в русском востоковедении не только научные, но и гуманистические.
9. Вы не знаете, что я всю жизнь в разных формах борюсь с шовинизмом (в том числе русским) за истинный патриотизм.
10. Вы не знаете, что я не занимаю высокое положение, а именно Сулейменов. Он катается по всему миру и сразу после скандала с его легкомысленной книжкой поехал в Париж, о нем сразу же была в «утешение» помещена статья в «Литгазете» с фотографией, а меня не пустили даже на съезд славистов в Югославии в этом году и во множество других мест. Вот мои «академические высоты» и вот «поверженный половец». Желаю вам быть более осведомленным в тех вопросах, о которых с кoндачка беретесь судить и рядить.
Д. Лихачев.
Вы написали свое письмо на машинке в неск<ольких> экз<емплярах>. Очевидно, с гордостью показываете его своим друзьям. Имейте мужество показать им и мой ответ.
В.В. Сокирко — Д.С. Лихачеву,
16 октября 1978 г.
Уважаемый Дмитрий Сергеевич!
Ваше письмо было для меня неожиданностью и наказанием. Мне стыдно за причиненную вам боль и обиду, но поверьте, я не был злонамерен. Конечно же, ваше письмо я распечатал в том же количестве экземпляров (и высылаю подтверждение). Однако еще раньше друзья успели меня упрекнуть за письмо к вам, ссылаясь главным образом на обратное соотношение вас и Сулейменова в официальном мире в сравнении со сложившимся у меня представлением. Но я писал лишь как рядовой читатель и судил лишь по вашей и Сулейменова книгам. Для миллионов существуют только эти книги.
Дмитрий Сергеевич! После вашего письма я понял: вы погружены в академическую науку, в мир древних текстов и толкований и не замечаете той массовой культуры, в которой варимся мы, миллионы. Вы не видите ненависти и презрения к иностранцам вообще, к татарам, половцам и прочим азиатам — в особенности, воспитанной школьными учебниками, худлитературой, популярной историей и т.п. Мой современник в подавляющем большинстве знает только о степных хищниках-половцах, о зверях-монголах, вызвавших нашу отсталость от Запада вплоть до последнего времени, о крымских татарах — турецких наймитах и немецких прислужниках и т.п.
…Да, русские уважают тех, с кем воевали. Именно те, кто воевал. Но не те, кто позже писал об этом и обрабатывал народное сознание в «патриотическом духе». Конечно, это не наука. Но наша наука в этом вопросе или молчит, или подтверждает распространенные шовинистические предрассудки, в то время как ее прямая гуманистическая обязанность — выступать против этих предрассудков. Иначе зачем нужна историческая наука, если она мирится с такой неправдой в народном сознании, как, например, реальный облик князя Игоря Святославича.
Вы пишете, что никто не идеализирует этого князя, кроме «Бородина в опере». Какое заблуждение! Его идеализируют миллионы — весь народ: и слушатели оперы, и школьники, изучающие «Слово о полку Игореве», которое в его нынешнем толковании представляет Игоря героем. Я был рад узнать из вашего письма, что русская наука много сделала для изучения тюркских языков и половецкого эпоса в «Слове». И видимо — для выявления правды в русско-половецких отношениях. Но почему об этом никто не знает? Почему школьные учебники не снабжаются объективными трактовками Игоря? Почему только Сулейменову удалось громко крикнуть об этом?..
Просто вы не видите той неправды об Игоре, в которой мы живем и которая формирует наши души («и на заре нации у нее были злобные враги, справиться с которыми можно только единством и деспотизмом…»), и не желаете ее исправлять. А вот Сулейменов захотел в силу своего степного происхождения (какое имеет значение, прямой он потомок половцев или только побочный? Он чувствует себя преемником их, и это дает ему силу) и сделал это.
И я благодарен ему. Несмотря на то, что сегодня от вас и от своих друзей узнал порочащие его обстоятельства. Потому что я благодарен не просто высокопоставленному казаху О.Сулейменову, а автору книги «Аз и Я». Сулейменов не шовинист, он просто националист, поскольку принадлежит к малой и подчиненной нации. Его «дерзкие нападки на русскую науку» есть дерзкая защита от великодержавной интерпретации этой науки (а мы, читатели, только ее и имеем)…
И я хотел бы быть благодарным и вам, Дмитрий Сергеевич, за открытие правды: кем же были наши предки, Игорь Святославич и другие, и что заложили они в основу нашей Родины?.. Потребность в этой правде у всех огромная. Буду рад услышать ваш голос.
И еще: вы упрекаете меня в малой осведомленности — чтобы «судить и рядить». Но сужу я только по малоинформативным книжкам и ваш упрек переадресовываю вам и вашим издателям. Что же касается «судить и рядить» — то не следует ли мне отказаться от размышлений, от откровенного высказывания своего мнения? Не следует ли стать равнодушным и не писать больше глупых писем? Неужели лучше молчать?
С уважением В. Сокирко.
