Комедия «Бесплодные усилия любви» считается одним из самых загадочных произведений Шекспира. Исследователи признают, что в ней содержатся «не поддающиеся объяснению пассажи, которые, возможно, обладали некоторой злободневностью в то время». При сопоставлении текстов пьесы и мемуаров Джерома Горсея мы обнаружим целый ряд параллелей и дословных цитат.
Фигура Жакнетты, деревенской девушки, которая на протяжении спектакля появляется и исчезает в обществе Констебля Тупицы или шута Башки, более всего напоминает ливонскую королеву Марию Владимировну.
Горсей, говоря о Ливонии, разоренной бесконечными войнами, употребляет в насмешку такие слова: «Это самая прекрасная страна, текущая молоком и медом и всеми другими благами, ни в чем не нуждающаяся, там живут самые красивые женщины и самый приятный в общении народ, но они очень испорчены гордостью…». Страной, «текущей молоком и медом», Тора называет древний Израиль.
В пьесе Тупица сообщает Армадо, указывая на Жакнетту:
Что же касается до этой барышни —
мне велено держать ее в парке в качестве молочницы. (акт II, сцена 2)
(Русский текст по ПСС в восьми томах. Перевод М.А. Кузмина. М.-Л. ACADEMIA, 1937. т. 1.)
В своих мемуарах Джером Горсей дважды назвает Марию Владимировну «Еленой», причем в венгерской транслитерации — «Llona». Принято считать, что Горсей перепутал имя королевы. Однако, так ли это? Следует отметить, что имя Елена ассоциируется с Еленой Троянской, а также с изощренной ловушкой — троянским конем. Венгерская транслитерация имени героини греческой мифологии, скорее всего, указывает на связь с венгерским полководцем — Стефаном Баторием.
Венгерский полководец, а затем польский король выведен, скорее всего, под именем Дона Адриано де-Армадо Don Adriano de Armado, a Fantastical Spaniard (Английский текст дан по изданию: The Complete Works Of William Shakespeare. Gramercy Books. New York. 1990). По сюжету пьесы «воин» и «жесткий старец» Армадо влюблен в девушку «низкого происхождения» Жакнетту. Не случайно Дон Армадо исполняет в заключительной сцене роль троянского полководца Гектора, шут Башка предрекает ему:
Б: А Гектор будет достоин порки за Жакнетту, которая родит от него… (акт V сцена 2).
Диалог Армадо и Жакнетты весьма красноречив в приложении к взаимоотношениям 50-летнего короля Польши, портрет которого передает человека малопривлекательной внешности, и 16-летней Марии Владимировны, красавицы и гордячки:
А: Я выдаю себя румянцем. Девушка!
Ж: Мужчина!
А: Я навещу тебя в коровнике.
Ж: Не так-то легко найти дорогу!
А: Я знаю, где он находится.
Ж: Господи! Какой ты ученый!
А: Я расскажу тебе чудесные вещи.
Ж: С такой-то наружностью!
А: Я люблю тебя.
Ж: Был такой разговор.
А: Итак, до свидания.
Ж: Попутный ветер! (акт II, сцена 2)
В комедии мы находим эпизод, где обыгрываются два цвета — белый и алый.
Коль с белым алый сплелся цвет,
Греха не разглядеть… (акт II, сцена 2)
Здесь невозможно не вспомнить о «вышитом белом платке и недорогом колечке с рубином», которые передала Горсею девушка с «непокрытой головой».
Следом в пьесе идут строки, в которых содержится упоминание о балладе про короля Кофетуа и нищенку Зенелофон:
Армадо: Существует ведь баллада, мальчик, про короля и нищенку?
Мотылек: Был тот грех. Наши прадеды сочинили такую балладу, но теперь, думается, ее нигде нельзя найти. Да если бы это и было возможно, и слова, и напев ее ни к чему бы не пригодились.
Армадо: Мне бы хотелось написать что-нибудь заново на этот сюжет… (акт II, сцена 2)
Сюжет баллады таков. В давние времена, когда в стране свирепствовали голод и нужда, ко двору короля Кофетуа, отважно преодолев по дороге множество препятствий, явилась одна нищенка и попросила подаяния. Ее допустили к королю. Она вошла к нему с покрытой головой, потупив взор, и говорила так вежливо и с таким смирением, что король попросил ее снять покрывало. Она оказалась редкой красавицей. Король влюбился в нее и тут же, не сходя с места, поклялся перед всеми придворными, что эта нищенка станет его супругой. Он сдержал слово. Но счастье королевы длилось недолго. Никто не относился к ней как к настоящей королеве: все знали, что она нищенка. С родными она больше не виделась. Иногда они приходили к воротам дворца и звали ее, но ей не позволяли выйти к ним. Вскоре родичи короля и придворные начали оскорблять ее открыто. Кофетуа словно бы не замечал этого, а королеве было стыдно жаловаться ему. Со временем у королевской четы родился сын. Но и тогда придворные продолжали оскорблять бывшую нищенку, а ее нищие родственники слали ей проклятия. Когда сын подрос, ему стало очень жаль свою мать. Он поклялся, что расквитается со всеми, а когда стал мужчиной, выполнил свою клятву: он убил Кофетуа. Все были счастливы — и придворные, и нищие у ворот.
С помощью эзопова языка Шекспир вновь возвращает зрителя к истории любовной связи Стефана Батория и Ливонской королевы:
Великодушный и преславный король Кофетуа обратил свои взоры на пагубную и несомненную нищенку Зенелофон. И он имел полное основание сказать: veni, vidi, vici, что в передаче на язык черни — о, низкий и темный язык! — означает videlicet: {‘Следовательно’, ‘То есть’ (лат.).} пришел, увидел, победил. Пришел — раз, увидел — два, победил — три. Кто пришел? Король. Зачем пришел? Чтобы увидеть. Для чего он увидел? Чтобы победить. К кому он пришел? К нищенке. Кого увидел? Нищенку. Кого победил? Нищенку. В результате — победа. На чьей стороне? На стороне короля. Добыча обогатилась. С чьей стороны? Со стороны нищенки. Катастрофа заключается в браке. С чьей стороны? Со стороны короля. Нет, со стороны обоих в одном или со стороны одного в обоих (акт IV сцена 1).
Намек на историю взаимоотношений между Стефаном Баторием и Марией Владимировной более чем прозрачен.
Хитроумнейшего агента английской разведки Джерома Горсея автор спрятал, скорее всего, под маской шута Башки (Costard — в переводе: круглое яблоко, а также голова в ироничном контексте).
Башка произносит самое длинное слово, встречающееся в пьесах Шекспира.
Мотылек (тихо, Башке): Они оба побывали где-нибудь на пиру языков и принесли сюда объедки.
Башка: Таким словесным крохоборством они уже давно кормятся. Удивляюсь все-таки, как хозяин тебя не проглотил вместо чужих слов: ты, во всяком случае, на голову короче такого слова, «honorificabilitudinitatibus». Тебя легче проглотить, чем горящую паклю с вином. (акт V сцена 1)
Как сообщается в комментариях, «honorificabilitudinitatibus» — бессмысленное слово, склеенное из ряда латинских слов и слогов.
Сравним его с образцами фраз на пяти языках, которые Джером Горсей приводит в своих мемуарах. Он пишет: «Причиной [выбора меня] было [знание] языков и опыт этих семнадцати лет; лорд-казначей и м-р Секретарь Уолсингем захотели услышать и сравнить произношение и различие между языками; я написал [несколько фраз], некоторые из языков я знал хорошо, другие — персидский, греческий, польский, германский — только по общению с послами, знатью и купцами.
По-славянски: Ясик славонскому хосподь и св [?] за Христа сина божиа.
По-польски: Bozia da vashinins Coopovia malascova moia раnа.
По-немецки: Der hemmell ys hoth und de erde doepaverst der h°.
По-персидски: Sollum alica. Barracalla. Shonan cardash. alica’ [sollum ?]
По-ливонски: Cusha casha keil sop sull yn umaluma dobrofta».
Комментаторы приходят к выводу, что «приведенные Горсеем образцы его знания разных языков доказывают обратное: ни один из его примеров не имеет смысла» (Горсей Дж. Записки о России. XVI-начало XVII в. М.: Изд-во МГУ., 1990. Перевод А.А. Севастьяновой. С. 115).
В комедии трижды звучит двустишие, с помощью которого Мотылек пытается объяснить дону Армадо значение незнакомых слов:
Лису, мартышку да пчелу бери —
И выйдет нечет — всего их три.
В пьесе содержится малопонятный современному зрителю пассаж о буквах.
Оловерн: Quis, quis (кто, кто (лат.)) в чем дело, ты, согласная?
Мотылек: Назовите последнюю гласную, а я назову первые три. (акт V, сцена 1).
В первоисточнике этот отрывок выглядит немного иначе:
Мoth: Quis, quis, thou consonant?
Hol: The third of the five vowels, if you repeat them; or the fifth if I.
В подстрочном переводе фраза Олоферна, школьного учителя, звучит как: «Третья гласная из пяти, если ты повторяешь их, или пятая, если [повторяю] я». Более всего это напоминает правила чтения текста при использовании простейшего буквозамещающего шифра.
В своих «Заметках…» Горсей дважды сообщил, что в молодые годы Федора Романова он «написал для него латинскую грамматику, как смог, славянскими буквами, она (грамматика) доставила ему много удовольствия». Вполне возможно, что позднее на основе этой «грамматики» патриарх Филарет составил тайнопись, которой широко пользовался в дипломатической переписке, став великим государем «Он (Филарет Никитич) руководил дипломатическими сношениями и, между прочим, составил «тайнопись», то есть шифр для дипломатических бумаг». (Гребельский П.Х. и Мирвис А.Б. Дом Романовых. СПб.: Редактор, 1992. С. 10). Такая подсказка дает нам возможность рассмотреть мемуары Горсея как увлекательную головоломку для посвященных в секреты криптологии, которая широко использовалась агентами сэра Уолсингема, и уделить пристальное внимание повторяющимся фразам в его сочинении. Очевидно, правдивая информация заключена в сообщениях, упомянутых дважды.
Среди посвященных, несомненно, была королева Елизавета. Горсей пишет: «Потом она (королева — С.А) приказала мне встать на колено рядом и разглядывала в грамотах [которые я привез] начертания букв, находя сходство с греческими, спрашивала, не имеют ли те или другие буквы и знаки то или иное значение, потом сказала: «Я могла бы быстро выучить [этот язык]». Она просила лорда Эссекса выучить этот известный и самый богатый в мире язык; он, занимаясь этим, получил много удовольствия и восхищался им, уделяя этим занятиям больше времени и труда, чем он предполагал им уделять» (С.113).
Лорд Эссекс — фаворит Елизаветы, около 1593 г. создал свою личную разведку. Впоследствии он был уличен в заговоре против королевы, осужден и казнен.
Комический эффект в пьесе достигается через многократное упоминание Башкой «трех фартингов», которые ему вручил дон Армадо в качестве «репарации» («remuneration» — в подлиннике). Репарация — в международном праве вид материальной ответственности, состоит в возмещении государством причиненного им ущерба в денежной или иной форме (БЭС. Под ред. А.М. Прохорова. М.: Советская энциклопедия. 1991. т. 2). Вполне вероятно, что употребление термина, который использовался в международных взаиморасчетах, отсылало определенную категорию зрителей к обстоятельствам расплаты Батория с Горсеем за передачу Годунову подставного мальчика и добавляло пикантности в забавный диалог.
Шут Башка говорит о трех делах, на которых его застали:
Меня видели с нею [Жакнеттой — С.А.] в замке — раз. Я сидел с нею, согласно букве устава, — два, и шел за нею следом по парку — три. Все это вместе взятое и составляет дело, согласно букве устава. Итак, сударь, вот в чем дело: дело в том, что мужчина вступил в разговор с женщиной, согласно букве устава, согласно известной букве устава («form»). (акт I, сцена 1).
Этот бессвязный монолог, скорее всего, передает рассказ Горсея о том, как он посетил королеву Ливонии в рижском замке, организовал ее возвращение в Россию, а затем сопровождал ее сына до реки Двины.
Содержание письма, доставленное Констеблем Тупицей, которое, на первый взгляд, полностью лишено смысла, приобретает другой контекст, если соотнести его с событиями в Угличе. По ходу чтения шут дважды вставляет ремарки:
Там речь идет обо мне, поскольку это касается Жакнетты. (акт I, сцена 1)
Начинается послание вычурным титулом:
Великий наместник, представитель тверди и единый владыка Наварры, земное божество души моей и плоти моей кормитель и покровитель.
Стоит сравнить его с отрывком из письма от Бориса Годунова, которое приводит в своих мемуарах Горсей: «От Бориса Федоровича, по воле бога правителя всея Руси, главного наместника царств Казани и Астрахани, главнокомандующего всеми военными силами, государя провинции Вага и других…». (C. 158).
Далее зачитывается следующий текст: «…Случилось, что, обуреваемый черной меланхолией, я пожелал подвергнуть свое удрученное и мрачное настроение целительному действию твоего животворного воздуха; говоря как благородный дворянин, я решил предпринять прогулку. Ты спросишь: в какое время? Около шести часов, в ту пору, когда стада пасутся с наибольшей охотой, пернатые клюют свой корм всего проворней и люди собираются сесть за трапезу, именуемую ужином. Вот все, что касается времени. Теперь относительно территории; я хочу сказать — где происходила вышеуказанная прогулка. В так нарицаемом твоем парке. Что же касается места, — места, хочу я сказать, где мне пришлось натолкнуться на непристойное и в высшей степени противозаконное явление, извлекающее из моего белоснежного пера эбеновые чернила, которые ты сейчас зришь, созерцаешь и видишь, — что касается этого места, то оно лежит на северо-северо-востоке, в восточной части западного угла твоего причудливо-извилистого сада. Там моим взорам предстал этот малоумный пастух, это низкое ничтожество, служащее к твоему увеселению…» (акт I, сцена 1).
Перед нами ребус, в котором идет речь о прогулке в шесть часов, в это время животные и птицы наиболее активны, однако люди садятся за вечернюю трапезу. Противоречие устраняется, если вспомнить, что на Руси, в отличие от Европы, «шесть часов» соответствовало полудню. Смерть мальчика в Угличе наступила «в шестом часу дня», когда во дворце готовились сесть за обеденный стол. В мемуарах Горсея в уста Афанасия Нагого вложены следующие слова: «Царевич (Charowich) Дмитрий мертв, сын дьяка, один из его слуг, перерезал ему горло около шести часов» (С.131).
Прогулка имела место на северо-северо-востоке, в восточной части западного угла сада. Вполне вероятно, автор намекает на то, что Углич находился на северо-западе от Москвы. Противозаконное явление, или преступление, ассоциируется с пером и чернилами, то есть ножом и кровью. Следует также отметить, что слово «swain» в подлиннике имеет значение не просто «пастух», а «молодой пастушок, юный слуга» (Middle English: young man, servant, from Old Norse sveinn.). Здесь речь, очевидно, идет о смерти эстонского мальчика в Угличе.
В комедии узнаваемы и другие персонажи, спрятанные под масками лицедеев.
Король Фердинанд — эксцентричный правитель, готовый соблюдать строгий пост на протяжении трех лет:
Не видеть женщин…
В неделю раз совсем не есть,
А в остальные дни по разу в день….
Спать ночью только три часа
И целый день уж не смыкать очей…
Образ государя, столь приверженного к исполнению церковных обрядов, более напоминает царя Федора Ивановича, известного своей набожностью.
Вполне вероятно, что под именем лорда Бирона (Biron — Bori(s)n, если переставить буквы), приближенного Короля Фердинанда, выведен Борис Годунов.
Маска Констебля Тупицы, очевидно, соответствует главе Посольского приказа Щелкалову. Конфликт между Горсеем и Щелкаловым, который обвинял английского «купца» в подделке документов, разбирался на правительственном уровне и получил отражение в переписке между Елизаветой и Годуновым.
Под женским ликом утонченной, остроумной и блистательной Принцессы, скорее всего, скрывается сэр Френсис Уолсингем — государственный секретарь, шеф секретной разведки при Елизавете. Принцесса — «дама, которая всем голова».
Завершается пьеса комедийными куплетами, в которых речь идет, как говорит Дон Армадо, о любви и торговле:
Слова Меркурия грубы после песен Аполлона.
Стоит привести куплеты полностью, ибо в них заключена основная мысль пьесы: плод любви Стефана Батория и Марии Владимировны стал предметом торговли английских «купцов»:
ВЕСНА
Когда нарцисс, когда вьюнок,
Фиалочки, и дикий лук,
И львиный зев, и желтый дрок,
И лютики покроют луг, —
Кукушкой же заведено
Твердить мужьям всегда одно:
Ку-ку!
Не очень мил женатым он.
Ку-ку! Ку-ку! Опасный стон.
Когда пастух дудит дудой,
А птицы к пашне встать велят,
И дрозд, и грач, и галок рой,
А девушки белье белят, —
Кукушкой же заведено
Твердить мужьям всегда одно:
Ку-ку!
Не очень мил женатым он.
Ку-ку! Ку-ку! Опасный стон.
ЗИМА
Когда в сосульках весь забор,
В кулак подув, пастух идет,
И тащит Том дрова на двор,
А сливки в ведрах — что твой лед,
На тропках — грязь, мороз — горит, —
Уставив глаз, сова кричит:
У-ху!
У-хи, у-ху! — поет, звучит;
У жирной Дженни суп кипит.
Когда буран в трубе завыл
И кашель у попа съел речь,
В снегу рой птиц сидит уныл,
И Дженни нос румян, как печь,
И яблок на огне трещит, —
Уставив глаз, сова кричит:
У-ху!
У-хи, у-ху! — поет, звучит;
У жирной Дженни суп кипит.
Критики считают сюжет пьесы искусственным, эдаким вычурным турниром придворного остроумничанья, однако находят его жизнерадостным и полным чудного очарования. Наше исследование привело к выводу, что «Бесплодные усилия любви» являются блестящим лицедейством, в котором представлены события, связанные с фигурой наследника польской и русской корон — сына Стефана Батория и Марии Владимировны Старицкой. «Московиты» остались в дураках, англичане обвели их вокруг пальца. К сожалению, следует признать, что Россия в лице Бориса Годунова стала посмешищем на сцене английского придворного театра.
Проведенный сравнительный анализ пьесы «Бесплодные усилия любви» и «Записок о Московии» носят предварительный характер. Однако уже на первых этапах исследования можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что автор пьесы был прекрасно знаком с мемуарами Джерома Горсея и знал подоплеку взаимоотношений «короля Кофетуа и нищенки». Уровень информированности автора наводит на мысль, что он имел доступ ко многим дипломатическим тайнам. Исходя из этого, вполне вероятно предположение, что соавтором, а может быть и непосредственным автором «Бесплодных усилий любви», являлся Джером Горсей.
