Трон под Сигизмундом Вазой оказался не столь прочен, как он рассчитывал. Король и сейм постоянно конфликтовали. Юный сын Стефана Батория мог стать тем знаменем, под которым объединились бы недовольные политикой короля представители оппозиции.
В Москве знали о непопулярности Сигизмунда. Такая ситуация давала возможность Борису Годунову воспользоваться внутренними противоречиями среди представителей коронной шляхты и обменять сына Батория на выгодные условия перемирия во время переговоров 1590 г. В то же время, имея на руках двух похожих мальчиков, для правителя было бы совершенно естественным решением проделать с польским королем тот же трюк, который совершил Стефан Баторий при выдаче королевы Марии Владимировны: подменить одного ребенка другим.
Англия вновь предложила услуги Джерома Горсея в качестве посредника при передаче опасного наследника Речи Посполитой. Однако удаление Горсея из Москвы и резкое охлаждение русско-английских отношений говорит в пользу того, что правительство Бориса Годунова отказалось от услуг «купца» на этот раз. В то же время, сведения, изложенные англичанином в «Записках…», содержат указание на то, что Горсей получал известия о событиях в Москве и Угличе из первых рук, а также принимал в них непосредственное участие.
Джером Горсей стал вторым человеком в Ярославле, который узнал о происшествии в Угличе 15 мая 1591 г. Дядя царицы разбудил Горсея и попросил помощи: «Именем Христа заклинаю тебя: помоги мне, дай какое-нибудь средство!». Англичанин ответил: «Увы! У меня нет ничего действенного. Я не отважился открыть ворота, вбежав в дом, схватил банку с чистым прованским маслом (ту небольшую склянку с бальзамом, которую дала мне королева) и коробочку венецианского териака» (С. 131).
«Чистое прованское масло» представляло собой обычное оливковое масло, которым славилась французская провинция Прованс. Оно использовалось в косметических целях и никакими целебными свойствами против ран, а уж тем более против ядов, не обладало. Что необычного содержалось в баночке с «прованским маслом»?
Чуть ранее автор в своих мемуарах сообщил: «Королева дала мне маленькую баночку, полную бальзама, привезенного Фрэнсисом Дрейком и обладающего целительным свойством от ядов и ран» (С. 116). Что имел в виду англичанин, говоря о французском бальзаме, который был привезен королеве вице-адмиралом Дрейком, а затем передан Афанасию Нагому?
Называя подарок вице-адмирала «бальзамом», Горсей, в свойственной ему лукавой манере, очевидно, намекал на ту дерзкую операцию в водах Франции, которая способствовала победе английского флота под командованием Френсиса Дрейка над Непобедимой Армадой.
В начале августа 1588 г. испанские корабли вошли в гавань Кале (Франция) для пополнения запасов воды и провианта. Англичане ночью пустили в сторону тесно сбившихся судов 8 пылающих брандеров, груженых хворостом, смолой и соломой. Поднялась паника. Пытаясь избежать столкновения с брандерами, многие капитаны отдали приказ перерубить якорные канаты. Сами горящие баржи не причинили испанцам большого вреда, но многие корабли Армады пострадали от столкновения с соседними судами.
Пожары в Москве, очагами которых стали «колымажные дворы», также сопровождались переполохом на конюшнях и вызвали больше паники, чем причинили материального ущерба. С большой долей уверенности можно утверждать о причастности английского агента к московским пожарам 22 мая 1591 года.
Не вызывает сомнений, что Джером Горсей сыграл ключевую роль при обмене сына Стефана Батория на условия мирного договора. Англичанин находился в Москве накануне убийства царевича Дмитрия и бегства сына Стефана Батория (август-ноябрь 1590 г.), а также проживал во время трагической гибели эстонского мальчика в соседнем с Угличем городом — Ярославле (декабрь 1590 г.-июнь 1591 г.).
Горсей, несомненно, выступал на стороне Сигизмунда, так как русские послы проиграли последний раунд дипломатических переговоров, а английские купцы получили значительные привилегии в Речи Посполитой. Участие Горсея в событиях 1590-1591 гг. можно с полным основанием назвать диверсией. Его последнее дело в Московии стало одной из самых выдающихся операций, проведенных английской разведкой.
Существуют два документа, которые дают полностью противоположные сведения о событиях, связанных с кульминационной точкой в истории Смутного времени.
С одной стороны, донесение князя Вишневецкого польскому королю, составленное со слов Самозванца, сообщает, что дело происходило ночью, вместо царевича был убит «один из двоюродных братьев», слуги «в исступлении» перебили около 30 детей, сам царевич спасся, благодаря заботе мужчины-наставника.
С другой стороны, согласно протоколам следственного дела, царевич умер «в шестом часу дня», то есть около полудня, в результате несчастного случая (напоровшись на нож во время эпилептического припадка). Посадские люди Углича убили еще 16 человек, в том числе государева дьяка.
На основании изучения первоисточников и работ авторитетных ученых (в том числе Следственного дела о смерти царевича Дмитрия (1591 г.), документов дипломатической переписки России, Англии, Австрии, Ватикана и Ганзейских городов, летописей, генеалогических исследований и мемуарной литературы) автору удалось выяснить, что оба сообщения соответствуют истине и отражают обстоятельства двух различных событий (См.: Таймасова Л.Ю. Царевич Дмитрий: убийство, несчастный случай, спасение. М. Омега, 2006).
Первое произошло в декабре 1590 г. в Москве, когда был убит настоящий царевич Дмитрий, а сын Стефана Батория и Марии Владимировны Старицкой был выкраден и переправлен в Речь Посполитую. Другое имело место в Угличе 15 мая 1591 г. В результате несчастного случая погиб эстонский мальчик.
Реконструкция обстоятельств убийства царевича Дмитрия, спасения сына Стефана Батория и гибели во время эпилептического припадка эстонского мальчика выглядит следующим образом.
По пути в Россию Горсей демонстративно посетил королевский двор в Варшаве в мае 1590 г. и выторговал значительные вольности для английских купцов. В Москве получили известия о переговорах Горсея с Сигизмундом, Годунов заподозрил англичанина в двурушничестве.
15 августа 1590 года в Москву «явился в гонцах английский купец Еремий Ульянов Горший [Горсей. — С.А.]. Но как он за воровство прежде сего из Москвы выгнан был, то не удостоился видеть Государя». Следом за ним в Москву прибыл гонец с известием, что едут послы Сигизмунда — Станислав Радоминский и Гаврила Война. В составе посольства находились около 30 мальчиков, которые шествовали в процессии во время торжественных выходов послов. Вскоре после прибытия польских дипломатов на посольском подворье, которое располагалось в Юшковом переулке, произошел пожар, сгорело несколько помещений. Польских мальчиков из-за тесноты поселили на соседнем дворе, принадлежавшем Нагим и пустовавшем с 1584 г.
План подмены детей был тщательно разработан подручными Годунова. Поскольку эстонский мальчик страдал эпилепсией, то передача двойника под видом сына Стефана Батория могла состояться лишь в случае его гибели на глазах у польской стороны. Причем убийство мальчика должен был совершить кто-нибудь из участников посольства Радоминского накануне подписания договора. В этом случае убийство выглядело бы как отчаянная попытка польской стороны изменить ход переговоров в свою пользу.
В начале декабря (до 7 декабря 1590 г.) скончался дед царевича Дмитрия, Федор Федорович Нагой (Яковлева О.А. К вопросу об угличском деле 1591 г. // Вопросы истории Чувашии. Чебоксары, 1965. С. 256). Его погребение состоялось в Троице-Сергиевском монастыре. На похоронах присутствовала королева-старица Марфа Владимировна, которая приходилась Федору Федоровичу племянницей по материнской линии. Слуги Нагих в Угличе были распущены с хорошим вознаграждением и набран новый штат. Борис Годунов намеревался спрятать сына Батория под именем царевича Дмитрия в Угличе.
Царица Мария Нагая получила приглашение от Годунова посетить Москву. В дом Нагих в сопровождении царицы были доставлены три ребенка: царевич Дмитрий, сын Стефана Батория (которые приходились друг другу троюродными братьями) и эстонский мальчик. По замыслу Годунова, «наставник» должен был ночью подменить сына Батория эстонским мальчиком и убить последнего.
План конюшего провалился, «наставник» вместо эстонского мальчика положил в кровать царевича Дмитрия. Правитель не мог знать, что у Горсея был серьезный компромат на «наставника»: его собственноручное письмо, адресованное Джону Фоксу, в котором содержалось признание в атеизме и еретическое толкование текстов Нового Завета.
В убитом ребенке царица Мария Нагая признала собственного сына, слуги «в исступлении» перебили польских детей. Наследник польской короны вместе с «наставником» бежал с посольского подворья. Пожилой мужчина и сын Батория были благополучно переправлены Горсеем сначала в Ливонию, а затем в Речь Посполитую. В руках Годунова остался эстонский мальчик. Он был отправлен в Углич под именем царевича Дмитрия.
Условия договора с польскими дипломатами остались невыполненными. Для ратификации договора Сигизмундом требовалось передать польской стороне сына Батория. Поиски беглецов не дали результатов, и Годунов решился на вторую попытку выдать мертвого мальчика за сына польского короля. Ради этого было организована резня в Угличе.
Сценарий второго убийства мало чем отличался от первого — только часом исполнения. Во время полуденного сна вместо эстонского мальчика планировалось убить другого ребенка — Юрия Отрепьева, а фигуру спасенного эстонца Годунов, скорее всего, намеревался использовать еще раз для давления на Сигизмунда. Замысел правителя был нарушен и в этот раз также из-за вмешательства Джерома Горсея. За час до назначенного времени вместо Юрия Отрепьева погиб эстонский мальчик. Эпилептический припадок у больного ребенка был спровоцирован Нагими.
Годунов потерпел поражение, мирный договор был подписан на условиях польской стороны. Государственная казна Англии значительно пополнилась за счет польского золота. Из-под пера Джерома Горсея вышла первая редакция «Записок о Московии».
Несомненно, мемуары английского дипломата послужили основой для творчества Уильяма Шекспира, в частности — нашли отражение в фабуле пьесы «Бесплодные усилия любви». Это одно из ранних произведений Шекспира. Судя по стилю и сюжету, пьеса предназначалась для постановки на подмостках придворного театра, а не для массового зрителя.
Критики отмечают «бессюжетность» комедии и считают, что «фабула является плодом свободного вымысла поэта» (Комментарии. ПСС в восьми томах. М.-Л.: ACADEMIA, 1937. т. 1.), однако находят, что внешняя обстановка и некоторые имена связаны с конкретными событиями.
Считается, что пьеса была написана по горячим следам истории любви Генриха IV и Маргариты Наваррской. При этом одни авторы пытаются соединить воедино двух персонажей комедии: Короля Фердинанда, сторонника строго поста, и Дона Армадо, страстно влюбленного в девушку Жакнетту. (Яковлева Г.В. Пародия и пародическое использование в комедии Шекспира «Бесплодные усилия любви»//XVII в диалоге эпох и культур. Материалы научной конференции. Вып. 8. СПб.: изд-во СПб философского общества. 2000. С. 110-112). Другие под маской Дона Армадо видят Джона Лили, Антонио Переса, Филиппа II, Уолтера Ралея и т.д. Спектр мнений очень широк.
Историки литературы предполагают, что под маской одного из персонажей пьесы Шекспира «Бесплодные усилия любви» скрывается известный дипломат, сотрудник английской разведки Джером Горсей.
Действие пьесы укладывается в два дня. Король Наварры заключает договор с приближенными кавалерами соблюдать строгий пост в течение трех лет для лучшего постижения наук. Однако в его страну прибывает Принцесса с дипломатической миссией: она намерена вернуть земли, отданные под залог отцу Короля. Очарованные красотой Принцессы и ее дам, Король и кавалеры, пытаются привлечь внимание девушек с помощью переодевания «московитами». Принцесса предупреждена о замыслах Короля. Девушки с помощью масок и обмена драгоценностями вводят мужчин в заблуждение и выходят в шутливом турнире победительницами. «Московиты» посрамлены.
Специалисты склоняются к мысли, что комедия возникла в 1595 г. Второй раз она была поставлена на королевской сцене зимой 1597-1598 г. В третий раз пьеса была возобновлена в придворном театре в 1604 г. Все три даты удивительным образом совпадают с эпизодами «воскрешения» царевича Дмитрия.
После кровавых событий в Угличе интерес к Юрию Отрепьеву возобновился летом 1595 г. Мальчик был привезен в Москву и пострижен Трифоном Вятским под именем Григорий. Его постригу предшествовали несколько важных событий: смерть царевны Феодосии Федоровны (25 января 1594 года), поздравление от английской королевы к Борису Годунову с появлением «наследника» через полгода после кончины царевны (грамота от 27 мая 1594 года) и рождение королевича Владислава (19 апреля 1595 года) у Сигизмунда Вазы.
Поздравления английской королевы, прибывшие в столь неурочный час, являлись предупреждением о появлении призрака царевича Дмитрия за рубежом. Английским купцам были даны новые привилегии, за что Елизавета поблагодарила царя Федора и Бориса Годунова (две грамоты от 20 марта 1596 года). Слухи о здравствующем наследнике шапки Мономаха утихли.
Как только скончался царь Федор Иванович (6 января1598 г.), тень убитого мальчика вновь ожила. Сведения о царевиче Дмитрии по дипломатическим каналам просочились в Вену. Цесарь Рудольф послал гонца в Россию с наказом получить разъяснения по этому вопросу. Григория Отрепьева перевели из Чудова монастыря в патриаршие палаты под неусыпный надзор. Прибывший в мае того же года «гость» Франциск Шерие привез грамоту от Елизаветы, в которой она благодарила царя Федора Ивановича за новые привилегии английским купцам.
В 1604 г. сын Марии Владимировны Старицкой и внучатый племянник Ивана Грозного уже собирал под свои знамена армию с тем, чтобы вернуть законный престол. Письмо от Джерома Горсея к царю Борису Годунову «о пожаловании ему по прежнему обещанию некоторой суммы» датировано 10 июнем 1604 г. Как говорили позднее английские послы, одной из причин падения царя Бориса, причем не последней, стала его скупость.
Присмотримся теперь к тексту пьесы «Бесплодные усилия любви» внимательнее, и с первых же строк нам предстанут знакомые лица и легко узнаваемые события.
