Несомненно, прототипом дочери московского короля, влюбленной в правителя соседней страны, обвиненной в неверности и претерпевшей за это страдания, стала Мария Владимировна Старицкая, двоюродная племянница Ивана Грозного. Ее судьба была известна при дворе Елизаветы Тюдор благодаря сведениям, которые изложил в мемуарах агент английской разведки Джером Горсей.
С 1573 г. Горсей состоял на службе в Московской торговой компании. Основные события в жизни племянницы Ивана Грозного, начиная со свадьбы и заканчивая возвращением ее из Речи Посполитой в Россию, прошли на его глазах и при непосредственном участии. Выйдя в отставку, английский «купец» составил воспоминания о событиях, свидетелем которых был.
По наблюдениям специалистов, первоначальный вариант мемуаров появился в 1589-1590 гг. В 1602-1605 гг. Горсей делает первую редакцию текста, внеся две или три вставки. Через двадцать лет автор вносит окончательную правку для издания 1626 г. (Croskey R. The Composition of Sir Jerome Horsey’s «Travels» // Jahrbiicher fur Geschichte Osteuropas. Wiesbaden, 1978. Bd 26. H. 3. S. 362- 375).
Джером Горсей работал над мемуарами в общей сложности около тридцати пяти лет, в результате из-под его пера вышло произведение, более напоминающее ребус, чем обычное повествование. Костомаров назвал мемуары «воспоминаниями старика о прошлом», прозрачно намекая на слабоумие автора. И действительно, у Горсея полно труднообъяснимых ошибок в датах, именах и последовательности событий. Однако если приглядеться внимательно.., то перед нами предстает великолепный образец тонкого шпионского юмора.
Так, в первом же абзаце трактата «Коронация Федора Ивановича» Горсей, по мнению исследователей, сделал сразу 4 ошибки: «Когда прежний царь Иван Васильевич умер (по нашему счету 18 апреля 1584 г.) в городе Москве, после того как царствовал 54 года, поднялось некоторое беспокойство и волнение среди знати и простого народа (cominaltie), однако оно было быстро подавлено. <…> Утром умерший царь был положен в церкви Архангела Михаила <…> затем было провозглашено: царь Федор Иванович всея Руси и проч. <…> Когда пришло время печали, по их обычаю называемое «сорочины» (sorachyn), или 40 назначенных дней, наступил день празднования коронации, сопровождаемый большими приготовлениями: 10 июня 1584 г. в этот день было воскресенье и ему было 25 лет…» .
1) Иван Грозный умер не 18 апреля, а месяцем ранее;
2) Он правил не 54, а 51 год (1533-1584);
3) С 18 марта по 10 июня прошло 83 дня, а никак не 40 дней;
4) Федор Иванович родился в 1557 г. и в год коронации ему исполнилось 27 лет.
Резонный вопрос: а не допустил ли Горсей ошибки и в дате коронации царя Федора?
Иван Грозный умер 18 марта 1584 года. «Он был пышно захоронен в церкви архангела Михаила; охраняемый там днем и ночью, он все время оставался столь ужасным воспоминанием, что, проходя мимо или упомянув его имя, люди крестились и молились, чтобы он вновь н е в о с к р е с [разрядка моя — С.А.], и проч.», написал Горсей.
Праздник Воскресения Господня, или Пасха, в 1584 г. приходился на 18 апреля. Со свойственной ему иронией, Горсей передвинул дату кончины Ивана Грозного на месяц вперед, когда стало ясно, что царь НЕ ВОСКРЕСНЕТ. К 18 апрелю автор прибавил положенные 40 дней траура (28 мая), добавил еще три дня «больших приготовлений» и получил 31 мая по Юлианскому календарю (или 10 июня по Григорианскому).
С легкой руки Карамзина, который поверил Горсею, в современной историографии считается общепризнанным, что коронация Федора Ивановича состоялась 31 мая. В то же время, у Татищева названа верная дата — 1 мая 1584 г.
Вот другой пример. Описывая шествие посла Джерома Бауса (Jerom Bowes) в Кремль, Джером Горсей пишет: «По дороге народ, отчасти угадав цель посольства, которая была всем неприятна, кричал ему [Баусу — С.А.] в насмешку: «Карлик!» (carluke), что означает «журавлиные ноги»».
Как и сегодня, в России конца XVI — начала XVII вв. значение слова «карлик» было таковым: человек ненормально маленького роста. Так, для забавы матери царя Михаила Федоровича Романова «при великой старице состояла карлица Афимья». Эпитет «журавлиные ноги» подразумевает высокую нескладную фигуру с длинными ногами. Сохранившийся портрет Бауса свидетельствует о поразительной меткости этой насмешки.
В словах мемуариста заложена не только внешняя характеристика, Горсей обыграл внутренние качества Бауса. Английский посол отличался вздорным характером: во время его первой аудиенции у царя Федора Ивановича (24 октября 1584 года) случился скандал. «Обыкновение тогда было в России представлять иностранных европейских послов на аудиенцию безоружных. Посол Бовес [Баус — С.А.] долго спорил о сем, огорчительные делая упреки, но принужден был повиноваться» (Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России по 1800 г. М., 1894. Ч.II. С. 94).
В данном случае прозвище «карлик» вкупе с «журавлиными ногами» несет в себе смысл «высокомерное ничтожество» и, скорее всего, исходило от самого Горсея.
Центральное место в мемуарах английского дипломата уделено событиям, связанным с именем королевы Ливонии Марии Владимировны. Неординарная судьба королевы не могла не привлечь внимания английских драматургов.
Потерпев неудачу в Ливонской войне, Иван Грозный предпринял ряд попыток прибрать соседние земли с помощью дипломатии. Дважды он предлагал гроссмейстерам Ливонского ордена титул короля Ливонии: сначала Фирстенбергу (1559 г.), а затем — Кетлеру (1560 г.). Фирстенберг сначала согласился на заманчивое предложение, а затем передумал. Кетлер предпочел заключить такое соглашение с польским королем Сигизмундом Августом. По договору от 28 ноября 1561 г. он уступил Речи Посполитой Лифляндию, выторговав своим наследникам Курляндию и Семигалию (Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России по 1800 г. М. 1894. ч. XI. С. 66-67).
Третья попытка Ивана Грозного увенчалась успехом. Свой взор он обратил на владетеля Эзеля, брата датского короля Фридриха II, Магнуса. Легкомысленный нрав и хроническое безденежье стали причиной того, что он с радостью согласился на предложение русского царя.
В марте 1570 г. Магнус в сопровождении блестящей свиты отправился в Москву. Весть о новгородском разгроме застала его в пути. Слухи, достигавшие его ушей, ничего хорошего не предвещали. Однако в Московии Магнуса встретили по-королевски. Государь одарил гостя богатыми подарками и пожелал породниться с ним. В невесты новоявленному королю Ливонии прочили двоюродную племянницу царя Евдокию Владимировну Старицкую. В приданое обещали дать, помимо «рухла всякого», пять бочек золота.
Удельный князь Владимир Андреевич Старицкий вместе с женой и большей частью семьи был казнен Иваном Грозным в 1569 г. по обвинению в измене. В живых остались трое его малолетних детей: сын Василий (умер через два года) и две дочери — Евдокия и Мария.
Свадьбу Евдокии и Магнуса отложили на некоторый срок. Царю не терпелось получить в свои руки весь Эзель, включая Ревель, который по недосмотру будущего зятя оказался в руках шведов. Свежеиспеченный Ливонский король во главе русского войска осадил Ревель. Шесть месяцев осады закончились позорным отступлением (16 марта 1571 года) и огромными потерями. Шведы заключили союз с братом Магнуса, Фридрихом II. Серьезные подозрения со стороны царя в измене Магнуса расстроили помолвку. Вскоре Евдокия Старицкая скоропостижно скончалась.
Магнус оказался в еще более плачевном положении, чем до коронации. Против него открыто выступил родной брат, а ревельцы установили ежегодный праздник снятия осады города как день освобождения от «московского тирана». Ливонский король поспешил униженно оправдаться перед царем. Государь великодушно простил своего вассала и даже предложил ему руку младшей сестры умершей невесты — Марии Владимировны.
Свадьба состоялась 12 апреля 1573 года в Новгороде. Молодой королеве было около 13 лет, ее супругу — 23 года. Молодожены уехали в городок Каркус. Здесь Мария Владимировна из воспитанной в традициях Домостроя скромной девочки превратилась в светскую даму. Ее обучили европейским манерам и одели по западной моде. Видимо, именно на ливонскую королеву намекал Горсей, утверждая, что в Ливонии живут «самые красивые женщины».
В мае 1576 г. на польский престол вступил Стефан Баторий, талантливый венгерский полководец и большой любитель красивых женщин. В это время Магнус, возглавлявший небольшое войско из русских стрельцов, едва успевал отбиваться от нападений воинственных соседей, а потому редко виделся с женой. В Каркусе юная королева «взяла на себя заботливое попечение о д в у х м а л ю т к а х-п р и е м ы ш а х [разрядка моя. — С.А.], оставшихся круглыми сиротами после одного знатного трагически погибшего ливонского семейства» (Цветаев Д. Мария Владимировна и Магнус Датский // Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1878. № 3. С. 70).
Следует ли понимать эту осторожную фразу так, что ливонская королева, которой в 1576 г. исполнилось 16 лет, родила в Каркусе двух детей вне брака? Кто был их отцом? Мог ли им быть Стефан Баторий? Снисходительная реакция Ивана Грозного на «растрату вверенного имущества и перекрой платья» — не означало ли это то, что любовная связь Марии Владимировны и польского короля отвечала собственным интересам царя?
Какого пола были «приемные дети»? Два мальчика, две девочки или мальчик и девочка? Горсей говорил о «названных дочерях» Магнуса, однако нельзя исключить и того, что он лукавил. Весьма вероятно, что речь шла о мальчике и девочке. Если имя одного ребенка источники обходят полным молчанием, то свидетельство о существовании девочки сохранилось. Таким доказательством может служить упоминание русских источников о двух ливонских королевах-старицах, постриженных под одним и тем же именем — Марфа. Одна «благоверная королева инока Марфа Владимировна» скончалась 13 июня 1597 г. Другая «королева старица Марфа», по сообщению троицких монахов, была жива еще в 1609 г.
Россия упорно продолжала войну за выход к Балтике. Положение Магнуса осложнилось. Речь Посполитая посредством курляндцев вторглась в Пильтен, Фридрих Датский бесцеремонно наложил руку на Эзель. Шведы крепко засели в Ревеле. Новый поход русских на Ревель закончился неудачной осадой. Ливонский король через своего духовника Христиана Шраффера затеял тайные переговоры со Стефаном Баторием о вассальном подчинении, но тот от прямого ответа уклонился.
Сведения о закулисных переговорах Магнуса достигли ушей Ивана Грозного, когда он победоносно шествовал по Ливонским землям, находившимся под властью Речи Посполитой. Государь потребовал непослушного зятя к себе, пригрозил царским гневом, наложил штраф в 40 000 венгерских гульденов и отпустил, думая, что достаточно припугнул Магнуса.
Удачный поход Ивана IV на Ливонские земли не повлиял на решение его противников продолжить борьбу. Стоило основным силам русских покинуть завоеванную территорию, как поляки и шведы оттеснили небольшие гарнизоны и вернули потерянные земли. 4 июля 1578 года между Швецией и Польшей был заключен мир.
Магнус оказался в одиночестве, окруженный враждебными соседями и обремененный непосильным денежным долгом русскому царю. Через своего верного духовника Шраффера он возобновил переговоры с польским королем и вскоре получил положительный ответ.
Ливонский король вместе с супругой наскоро собрался и отправился подальше от Московии — в Пильтен, а оттуда — к литовским границам в Бауск. Здесь он подписал договор с полномочным представителем короля Николаем Радзивиллом, согласно которому передавал польской короне в вечное пользование все свои земли.
Стефан Баторий гарантировал охрану, но на деле обобрал Магнуса до нитки. Под видом защиты от внешних врагов поляки взяли в свои руки управление его землями, оставив ему один лишь город Пильтен. Здесь, в январе 1581 г., родилась королевна Евдокия, законная дочь короля Магнуса. Через некоторое время Мария Владимировна вместе с детьми была отправлена в Донганген.
В 1582 г. закончилась Ливонская война. По условиям Запольского перемирия русские уступили Речи Посполитой Ливонию. Магнус, воодушевленный успехами сюзерена, обратился к Стефану Баторию с просьбой выделить ему лен. Король любезно ответил, что ничего не может сделать без предварительного решения сейма. На съезде сейма вопрос о предоставлении лена был отложен на неопределенное время. В следующем году Россия и Швеция подписали Ям-Запольское перемирие.
Бывший ливонский король скончался 18 марта 1583 года в Пильтене. К тому времени «он уже растратил и отдал своим приятелям и названным д о ч е р я м большинство тех городов и замков, драгоценностей, денег, лошадей и утвари, которые получил в приданое за племянницей царя; вел разгульную жизнь и вскоре после того умер в нищете, оставив королеву и е д и н с т в е н н у ю д о ч ь [разрядка везде моя. — С.А.] в бедственном положении», — написал Горсей (Цитаты даны по книге: Горсей Дж. Записки о России. XVI — начало XVII в. М.: Изд-во МГУ., 1990. Перевод А.А. Севастьяновой. С. 79).
Узнав о смерти Магнуса, Стефан Баторий отправил вдове сочувственное письмо (от 23 мая 1583 года), в котором выражал готовность способствовать ее возвращению на родину, если она пожелает, а также советовал иметь полное доверие к Станиславу Костке, посланному к ней с тайными поручениями. В чем состояли тайные поручения посланца, осталось неизвестным.
Мария Владимировна предпочла жить и воспитывать детей в Речи Посполитой. Ей выделили содержание из королевской казны, местом пребывания определили Рижскую крепость — бывшую резиденцию магистра Ливонского ордена Кетлера.
Ровно через год после смерти Магнуса скончался Иван Грозный. На престол взошел неспособный к государственным делам Федор Иванович. Государством управлял царский шурин Борис Годунов. Взаимоотношения между Польшей, Швецией и Россией оставались напряженными, но дальше пограничных столкновений дело не заходило. К 1585 г. в Восточной Европе наступило относительное затишье.
В то же время на Западе назревала война между Испанией и Англией. Королевский флот был приведен в готовность, но заготовка запасов провианта и боевого снаряжения проходила очень вяло. Казна нуждалась в пополнении.
В августе 1585 г. из Москвы на родину выехал Джером Горсей. Его путь лежал через Ливонские земли. В своих заметках, в свойственной ему лукавой манере, он написал, что вез английской королеве документы, в которых сообщалось о возведении на престол Федора Ивановича. Однако под этими словами подразумевалось совсем иное, так как к тому времени Елизавета уже не меньше года располагала достоверными сведениями о воцарении сына Ивана Грозного. Еще 30 мая 1584 года посол Баус был «отпущен с Москвы» с уведомлением о вступлении на царство Федора Ивановича. Кроме того, 15 декабря того же года в Англию отправился гонец толмач Рейнгольд (Роман) Бекман с официальным заявлением о вступлении на престол нового государя. Горсей, очевидно, намекал на то, что к середине 1585 г. Борис Годунов утвердил свою власть подле слабого государя, став фактическим правителем Московии.
А рядом лежали земли Речи Посполитой, которыми управлял бездетный в законном браке король Стефан Баторий. В случае смерти польского короля, одним из претендентов на корону становился его сын от королевы Ливонии Марии Владимировны. Кандидатура мальчика, в жилах которого текла королевская кровь, имела высокие шансы победить на выборах. В этом случае Мария Владимировна становилась регентшей при малолетнем короле Речи Посполитой, а Борис Годунов — правителем двух держав. Интерес конюшего состоял в скорейшем возвращении королевы Ливонии и ее детей из польских земель.
Учитывая аппетиты «русского медведя», Баторию было бы опасно отдавать Борису Годунову собственного сына. Гораздо хитроумнее было бы подменить его на похожего мальчика. Джером Горсей выполнял роль посредника во время деликатных переговоров между Россией и Польшей о судьбе двоюродной племянницы Ивана Грозного.
В своих мемуарах английский агент подробно описывает визит к королеве Марии Владимировне. Горсей пишет, что когда он вошел к Марии, королева расчесывала волосы «своей дочери, д е в я т и л е т н е й [разрядка моя. — С.А..] девочке, очень хорошенькой». Евдокии шел всего пятый год, но Горсей оценил возраст девочки в девять лет, т.е. она должна была родиться не позже 1576 г.
Горсей предложил вдове Магнуса поездку в Россию. Королева Мария дала согласие. «Выезжая из ворот города, я встретил девушку, одетую как дворянка, с непокрытой головой, она вручила мне красиво вышитый б е л ы й платок, в уголке его было завязано недорогое колечко с р у б и н о м [разрядка везде моя. — С.А.], но она не сказала мне от кого, хотя я сам догадался».
Кольцо, по словам мемуариста, было с рубином, и здесь нельзя не вспомнить характеристику рубина, которую Горсей дал при описании своего визита в сокровищницу Грозного: рубин «пригоден для сердца, мозга, силы и памяти человека, очищает сгущенную и испорченную кровь». Говоря о недорогом кольце с рубином, об очищении испорченной крови, Горсей, скорее всего, намекал на угасающий род Рюриковичей и на появление нового наследника.
Далее Горсей в своих «Записках…» пишет, что, покинув Ригу, он «поспешил из владений кардинала <…> в Данциг (Danzicke), где <…> решил немного передохнуть, отослав одного из <…> слуг, уроженца Данцига, морем в Нарву с <…> письмами, п л а т к о м [разрядка моя. — С.А.] и донесениями к царю и Борису Федоровичу о сделанном. Все было зашито в его стеганое платье. Он выполнил все столь быстро и благополучно, что та королева с ее дочерью была извещена и очень хитроумно выкрадена и проехала через всю Ливонию, прежде чем ее отсутствие было обнаружено».
Данный отрывок неизменно вызывает скептическую улыбку у историков, поскольку возвращение королевы Марии Владимировны было оформлено по официальным каналам и не сопровождалось какими-либо романтическими приключениями. Однако, возможно, Горсей говорил о похищении не королевы, а сына Стефана Батория. Во всяком случае, Горсей упомянул о передаче царю и Борису Годунову одного платка, «недорогое кольцо с рубином» осталось в руках англичанина. Вполне вероятно, что вместо настоящего сына Батория в Россию приехал похожий на него эстонский мальчик.
Фигура эстонского мальчика присутствует в иностранных источниках, повествующих об истории спасения царевича Дмитрия. Так, например, в Narratio Succincta рассказывается о докторе Августине, который, всячески стараясь спасти царевича от покушений на его жизнь, нашел одного мальчика, очень на него похожего, «сына жены какого-то знатного человека Истомина (Estomen)»; этот Истомин и был убит вместо царевича в Угличе. Отечественные ученые ошибочно перевели Estomen как «Истомин», получив русское имя. Согласно венской рукописи, речь шла о мальчике, происходившем из княжеской эстонской фамилии: «matronae cuisdam Principalis Estonien filio» (Суворин А.С. О Дмитрии Самозванце. СПб., 1906. С. 144-145).
Через полгода после прибытия в Москву королевы Марии, Стефан Баторий умер, простудившись на охоте (12 декабря 1586 г.). Его смерть была так внезапна, что докторов обвинили в отравлении. В России же это сообщение было связано с ожиданием больших перемен. 10 января 1587 года царь пожаловал английским купцам привилегию беспошлинной торговли (по предыдущей жалованной грамоте с англичан бралась половинная пошлина).
После смерти Батория в Речи Посполитой развернулась активная борьба за корону. Борис Годунов узнал о подмене детей слишком поздно. Королева Мария была подвергнута опале, у нее отняли все пожалования и постригли в монахини под именем Марфы в Пятницком Подсосенском монастыре.
Россия в официальном порядке выдвинула претендентом на польский престол царя Федора Ивановича. Одновременно московские дипломаты вели закулисные переговоры с Австрией, склоняя эрцгерцога Максимилиана к захвату короны силой и обещая выделить на вооружение 3 млн гульденов.
В 1587 г. Горсей вернулся в Англию. По прибытии в Лондон на него обрушился целый град обвинений со стороны «слуг» и купцов Московской компании. Его обвиняли в использовании служебного положения для личного обогащения. В Верховном суде готовилось разбирательство о его злоупотреблениях. Как отмечают исследователи, в этот критический момент (конец 1587 г. или самое начало 1588 г.) Горсей вновь непостижимым образом оказался в Москве.
Горсей сообщает в своих «Записках…», что целью его приезда в Россию была передача подарков: «У меня спрашивали о подарках, посланных его величеству. Я отвечал, что они таковы, что требуют для перевозки больше времени, чем обычно. Тотчас было отдано приказание, и дворянин с 50 охотниками был послан, чтобы принять все меры к быстрой доставке их через реку Двину. В этот раз меня похвалили за хорошую службу и за выполнение воли царя относительно королевы Магнуса, которая была благополучно доставлена в Москву». (С.102)
Можно высказать предположение, что, говоря о похвале за доставку королевы Магнуса «в этот раз», английский дипломат подразумевал передачу в 1588 г. Борису Годунову н а с т о я щ е г о сына Батория. Благополучная доставка «подарка» отразилась на состоянии дел английских купцов. Московская торговая компания получила новые пожалования. В грамоте от 22 апреля 1589 года к прочим ее привилегиям были добавлены еще 18 пунктов, которые «способствовали к удобнейшей англичанам в России коммерции».
17 марта 1589 года скончалась на девятом году жизни дочь королевы Марии Владимировны, Евдокия. Ее похоронили в Троице-Сергиевском монастыре, находившемся в 7 верстах от Подсосенья. Ходили упорные слухи о насильственном характере ее смерти. В мае 1589 года из Москвы был выслан Джером Горсей. В отношениях с Англией наступило резкое охлаждение.
Интриги Москвы не увенчались успехом: в Польше победили сторонники Сигизмунда. Максимилиан пытался добыть польскую корону оружием, но был разбит Замойским, взят в плен и отпущен под условием отказа от всяких притязаний на польский трон. 16 декабря 1589 года в Кракове состоялась торжественная коронация Сигизмунда III.
Зимняя русско-шведская кампания 1589/1590 г. закончилась шатким полевым перемирием. Швеция бряцала оружием и требовала от русских немедленного подписания мирного договора на грабительских условиях, в случае отказа угрожая развязать новую войну. Напряженными оставались отношения Московии и с Речью Посполитой. Россия оказалась в сложном положении, на что и рассчитывали польские послы, прибывшие в Москву осенью 1590 г. с проектом мирного договора.
Дипломатические переговоры завязли в самом начале, стороны вели прения по поводу царского титула. 6 декабря 1590 г. внезапно скончался глава польской делегации Радоминский. После его смерти переговоры быстро завершились. Польские послы спешно покинули Россию, подписав двенадцатилетний мирный договор на условиях Москвы (1 января 1591 г.).
В декабре того же года ответное посольство прибыло в Речь Посполитую для ратификации договора королем Сигизмундом. Историографы до сих пор не пришли к какому-либо мнению, что же заставило русских послов сдать позиции, потерять все достигнутое в январе и подписать 12-летний договор на условиях Польши (Флоря Б.Н. О текстах русско-польского перемирия 1591 г. // Славяне и Россия. М.: Наука, 1972. С. 71-81).
Нельзя не заметить, что два раунда дипломатических переговоров разделяет смерть царевича Дмитрия, который приходился королеве Ливонии племянником по материнской линии (мать Марии Владимировны Старицкой — урожденная Нагая). Учитывая то влияние на судьбы России и Речи Посполитой, которое оказала фигура «воскресшего» царевича, следует внимательнее присмотреться к подобному стечению обстоятельств.
